Дианетика – КН III/ГЛ VIII Некоторые виды инграмм
…это может быть потерей в результате смерти, ухода или изменения отношений. Если потеряно то, что связано с жизнью пациента и ассоциируется с собственным выживанием, то часть единиц жизненной энергии может быть закрыта на замок. Условием возникновения болезненных эмоций становится ранняя физически болезненная инграмма, на которой эти эмоции покоятся. Инграмму физической боли можно назвать главным злодеем, но у нее есть соучастница в лице инграммы болезненных эмоций.
Книга
Третья
Глава Восьмая
НЕКОТОРЫЕ ВИДЫ
ИНГРАММ
Ниже приводим два примера каждого вида инграмм для того, чтобы одитор понял различия.
ИНГРАММА КОНТРВЫЖИВАНИЯ
Это любая инграмма, которая блокирует динамики и работает в направлении, не ведущем к основной цели. Например, драка между мамой и папой вскоре после зачатия. Папа бьет маму в живот. Женщина кричит (первые ощущения – боль, давление, звук удара и крик), а он говорит: «Бог тебя проклянет, я тебя ненавижу! Ты негодяйка! Я тебя убью!» Мать в ответ: «Пожалуйста, не бей меня! Пожалуйста. Мне больно. Я схожу с ума от боли!» Отец говорит: «Лежи здесь и разлагайся! Прощай!»
В этой инграмме представлена тяжелая аберрирующая ситуация: во-первых, потому что она ранняя; во-вторых, потому что ее содержание говорит, что человек, который ее имеет, испытывает боль и «сходит с ума»; в-третьих, она содержит холдер и поэтому скорее всего станет хронической («Лежи здесь»); в-четвертых, она может привести к болезни («разлагайся»); в-пятых, она имеет религиозный смысл о Боге и проклятии; в-шестых, она дает ощущение, что люди ни на что не годятся (ведь «ты» обычно относится к другим людям); в-седьмых, она враждебна по содержанию («Я тебя ненавижу»); и в-восьмых, человек после рождения должен жить вместе с этими рестимулирующими людьми – с отцом и матерью. Инграмма имеет побочное действие, давая, как и другие инграммы, два дополнительных ненужных вэйланса ребенку. Один, материнский – вэйланс труса и другой, отца – вэйланс агрессора. Впоследствии человек сможет драматизировать эту инграмму несколькими способами; если он этого не сделает, то, находясь в своем вэйлансе, будет ощущать боль, когда инграмма рестимулирована. Если он драматизирует мать, он будет чувствовать боль, полученную еюво время удара в живот (в то время, как его собственная боль может быть, в сердце или в голове); если он драматизирует отца, он не сможет ужиться с обществом, не говоря уже о его собственных детях и жене. Никакие инграммы не могут привести к успеху. Но раз уж у человека есть инграммы, то некоторые их виды, особенно инграммы сочувствия, помогают держать на расстоянии антагонистичные инграммы.
Второй пример контрвыживательной инграммы – токсикоз беременной женщины, когда рвота настолько сильна, что ребенок серьезно сдавливается и «теряет сознание». Мать хватает воздух и стонет между спазмами рвоты: «О, зачем я только родилась! Я ведь знала, что я не должна была ему позволять кончать в меня. Я так и знала. Я так и знала. Это было ошибкой, но он должен был настоять на своем. Фу, какая мерзость. Секс – такая грязь. Это ужасно. Я ненавижу секс. Я ненавижу мужчин. Я их ненавижу. О, не подходит к горлу, не поднимается. У меня так мутит в животе, но ничего не выходит наружу».
В этой инграмме есть то, что может драматизировать беременная женщина. Мужчина же никогда не сможет драматизировать это как беременность, а только как тошноту. Большинство подобных токсикозов похожи на аберрации, происходящие от инграмм: возможно, когда-то давным-давно какую-то женщину рвало вследствие отравления; это могло произойти в первобытную эпоху. Теперь прошу заметить, что мать действительно рвет, содержимое ее желудка действительно стремится в обратном направлении, хотя инграмма и говорит, что этого не происходит («не выходит наружу»). Когда наступает драматизация в собственном вэйлансе, человек испытывает давление и «бессознательность», и поэтому такая драматизация невозможна. Драматизация должна производиться в материнском вэйлансе, но действие не драматизируется до такой степени, как инграммная команда, и мы получаем состояние, где человека с такой инграммой, когда он болен, не может вырвать. Команда инграммы является более важной, чем действия людей в ней. На реактивном уровне не существует рациональности. Если бы это происходило на сознательном уровне, где это не было бы аберрирующим, естественно, действие могло бы быть скопированным, и тогда оно могло бы содержать действительную рвоту. То есть действие на сознательном уровне является более важным, чем словесное содержание.
В терапии, когда мы сталкиваемся с этой инграммой, мы можем испытывать затруднения с вхождением в нее, потому что она говорит «shouldn’t have let him come in me»,имея в виду «Я не должна была разрешать ему кончать в меня», но что также значит «Я не должна была ему разрешать в себя входить». Это денайер. Мы также имеем дело с холдером «Ничего не выходит». Можно быть абсолютно уверенным, что инграмма поднимется, как только эти слова и соматика будут пройдены несколько раз, и эти слова не смогут прервать работу с инграммой. Если же инграмма не поднимается, то потому, что существует предыдущая инграмма с подобным содержанием (аберрированный человек имеет систему драматизаций, которую он повторяет опять и опять, создавая для окружающих много очень похожих инцидентов, которые отличаются только положением во времени). Инграмма может быть рестимулирована в жизни (но не в терапии) до такой степени, что станет причиной сумасшествия, так как слово «это» может также относиться к ребенку, который, принимая себя за «это», не в состоянии подняться к настоящему времени. Во время терапии инграмма несколько лишена силы потому, что аналитический ум, вернувшись, коснулся ее. Далее, одитор обнаружит, что пациент не двигается по траку, потом возникает холдер, так как пациент рано или поздно скажет, что «это не выходит наружу», даже если одитор сам не догадался.
В сфере аберрации, эта инграмма скорее всего основательно блокировала бы вторую динамику, и стало бы ясно, что человек, в чьем реактивном уме поселилась такая инграмма, сексуально холоден, стыдлив, ханжа, и его раздражают дети (все эти свойства существуют вместе в различных комбинациях). Мы дальше обнаруживаем опасение в том, что «он» может сделать нечто «неправильное». В психосоматической области это может стать причиной мигреней и тошноты во время или вследствие полового акта. Любая фраза в этой инграмме, как и различные фразы в любых других инграммах, может дать соматику и аберрацию, если, конечно, человек пребывает в состоянии пониженной аналитической силы (как случается при усталости или недомогании). Таким образом, инграмма только и ждет, пока кто-то скажет в момент «бессознательности» в будущем голосом, предпочтительно похожим на материнский, как он звучал через стенки живота и матки: «Фу, какая мерзость!» или какую-то другую фразу – и может наступить кий-ин. Если кто-то произнес слово, созвучное «мерзости», к примеру, «дерзость», то кий-ин не произойдет. Звук же рвоты скорее всего сделал бы кий-ин возможным.
ИНГРАММА, СПОСОБСТВУЮЩАЯ ВЫЖИВАНИЮ
Любая инграмма притворяется (только своим содержанием, но без всяких действительных оснований), что помогает выживанию. Рассмотрим инграмму полового акта. Отец и мать занимаются сексом, процесс причиняет боль эмбриону и приводит к его «бессознательности» (обычное явление, как и утренняя тошнота, присутствует в любом инграммном банке). Мать говорит: «О, я не могу без этого жить. Это чудесно. О, как приятно. Снова так сделай!», а отец говорит: «Кончай! Кончай! (или “Иди сюда”) – О, ты так хорошо это делаешь. Ты такая чудесная! Ах-х!». Мамин оргазм накладывает последние штрихи на «бессознательность» ребенка. Она говорит; «Это прекрасно». Отец закончил дело и говорит с отвращением: «Вставай», имея в виду, что она должна сделать подмывание в противозачаточных целях (оба еще не знают, что она уже беременна) и начинает храпеть.
Очевидно, этот инцидент представляет большую ценность. С одной стороны, он «не может без: этого жить», «это чудесно», «это прекрасно». Но «это» и очень болезненно. Ему нельзя следовать, так как сначала идет фраза, которая манит обратно: «Иди сюда (или «кончай»)!» и потом, позже, «Вставай». «Прекрасные», «замечательные» вещи заставляют нашу пациентку, не во время терапии, испытывать оргазм всякий раз, когда она чувствует или видит нечто прекрасное, если оно обозначено как таковое.
Драматизация этого может быть в. вэйлансе отца или матери: драматизации в собственном вэйлансе обозначают физическую боль. Таким образом, человек с подобной инграммой, с измененными другими инграммами половых сношений, будет, как и его отец, испытывать отвращение после акта и грубо разговаривать с партнершей: «Вставай». Эмоциональная окраска передается тем, как было сказано слово «вставай». Эта эмоция передается тоном голоса, а не словами. Инграммы всегда содержат оба вида передачи эмоций.
При терапии реактивный ум очень остерегается, чтобы эта инграмма показалась на глаза, так как, в конце концов, человек «не может без этого жить». Существуют целые классы таких фраз благоприятной оценки в инграммах, и когда одитор натыкается на одну из них, он обнаружит, что реактивный ум пре-клира держится за них. «Я не хочу тебя потерять», «держись за это», «я не могу отпустить, я упаду» и так далее. Но это, все же, просто инграмма, и, «приятна» она или нет, она все равно является аберрирующей.
Мазохистские и садистские импульсы зачастую приходят из инграмм половых сношений, в которых содержатся специфические фразы, но нельзя считать, что из-за болезненности полового акта из ребенка вырастет садист или мазохист. Присутствие этих свойств свидетельствует о наличии в пациенте инграмм, которые содержат изнасилования, избиения для сексуального удовлетворения, удовольствие от боли и т. д. Секс и боль схожи, утверждают инграммы, как «нормальный»
половой акт, который говорит: «Так приятно болит! Сделай мне больно опять, Билл. Сделай мне больно! Засунь его в меня поглубже! Сделай мне больно, чтобы я кончила». Если мальчик драматизирует эту инграмму, он может стать педерастом, так как инграмма не наблюдает за действиями, а становится серией команд, принятых буквально.
Таким образом, наша способствующая выживанию инграмма полового сношения, как в первом примере, является сравнительно невинной в аберрационной системе человека. Но иногда, в зависимости от фразеологии, она может изменить свой аберрирующий эффект.
Второй пример относится к другой пренатальной инграмме. (Один одитор сказал во время его клиринга, что он думал о своей жизни до Дианетики, как о графике лет, в котором время от зачатия до рождения занимало одну пятидесятую часть времени от зачатия до настоящего времени, но сейчас думает, что пренатальная область занимает две трети расстояния от начала и до настоящего момента. Когда же он стал клиром, пренатальная область вновь стала равна лишь одной пятидесятой).
Мать, которая страдала гипертонией, доставляла ребенку болезненные ощущения, особенно если она была в состоянии возбуждения. (Это основная причина мигреней). Что привело ее к повышенному давлению в инграмме, остается загадкой; большая часть «сюжета» пренатальной жизни может остаться неизвестной, так как объяснения могли появиться перед болью и инграммой, а полная запись начинается после возникновения боли, когда уже есть какая-то доля «бессознательности». В начале инграммы, когда давление стало подниматься и подействовало на неродившегося ребенка, мать плакала. Она была в одиночестве. Вот примерный монолог женщины: «О, как я смогу выйти из этого положения? Все так серо и бесцветно. Зачем я только это начала? Но я должна продолжать. Я заболею, если я не буду. О, Боже мой, все на меня свалилось одновременно. Я в западне. Но я буду продолжать, и я почувствую себя лучше. Я буду смелой и сделаю это. Я должна быть смелой. Я смелая. Я самый смелый человек в мире, я должна такой быть, и я такая и есть». Давление начало снижаться.
О чем шла речь, осталось загадкой для одитора, который сократил инграмму, и для пациента, и для; автора, и для читателей; это часто бывает с инграммами. Их действия зародились в сфере недопонятого и они не предназначены для понимания, разве что для механического. Они предназначены для того, чтобы их убрали из инграммного банка.
Есть особенно опасная инграмма, которая содержит маниакальную команду «самый смелый человек в мире». «Я», конечно, будет восприниматься неродившимся ребенком как обозначение себя самого, когда инграмма сможет влиять на аналайзер после развития речи. До данного момента это просто запись без обозначения слов, хотя даже и до того, как слова приобретут значения, инграмма может быть аберрирующей. Это также опасно из-за слов «я в западне», и так как инграмма говорит, что «все случилось одновременно». «Попалась» является нашим врагом, холдером. Но «все свалилось на меня одновременно» является группером. Остальную часть инграммы нельзя рассчитать аналайзером. Там говорится, что человек «должен продолжать», но что «продолжать невозможно», что пре-клир заболеет, если он не будет продолжать, но что это «невозможно». Когда все равняется всему остальному, как считает наш враг, реактивный ум, эта инграмма одновременно и отталкивает терапию, и стремится к ней. Она приводит к невыносимой нерешительности аналитического ума.
Человек с подобной инграммой поначалу пребывает в маниакальном состоянии, подобно самому смелому человеку в мире, а затем, расстроенный небольшими отклонениями рестимуляторов, например мигренью, теряет способность принимать решения, становится плаксивым, слабым, впадает в депрессию. Но все же, инграмма способствует выживанию, потому что она диктует выход из положения. Иногда ее следствие – дальтонизм (вспомним: «все так серо и бесцветно»), особенно в риколе, потому что образы прошлого, возникающие в памяти, не имеют цвета. Если присутствует достаточное количество драматизаций, они могут привести к действительному дальтонизму. Инграмма, соединенная с другими факторами, вполне может довести человека до сумасшедшего дома со всеми своими включенными соматиками (мигрень), а из-за группера включаются и работают против человека все соматики его жизни. Группер концентрирует трак инграммного банка в одном месте и помещает человека в это место.
В терапии, когда с этой инграммой был установлен контакт, кейс, классифицированный как «сумасшедший», стал релизом. Пациентку госпитализировали, она лежала в позе утробного плода и быстро регрессировала физически. Ее крики и плач послужили причиной записи в истории болезни, что у нее были детские страхи. Кейс открыли с помощью метода репитера; использовали слова, которые она выкрикивала, а ее внимание переключили на одитора, используя громкий монотонный звук. Существовали более ранние инциденты, содержащие эти слова, которые должны были быть достигнуты до того, как драматизированный инцидент ослабел. Однако подобные инграммы легко достижимы в относительно «нормальных» людях, которые их проходят во время рутинного одитинга. Пациентка, о которой идет речь, испытала большую степень рестимуляции этой инграммы, к тому же несколько страшных инграмм потерь соответственно держали более раннее содержание банка в состоянии кий-ин.
Нужно отметить в отношении всех этих «пойманных», «здесь и стой» и «не могу вырваться» кейсов (то есть при наличии нескольких холдеров и высокого уровня болезненных эмоций), что некоторые свойства утробного плода заметны даже в «нормальном» кейсе. Блестящая кожа, кривизна позвоночника, только частичное развитие-половых желез – как все вместе, так и по отдельности эти признаки встречается довольно часто.
ИНГРАММА СОЧУВСТВИЯ
Первый пример – болезнь, которой страдал пациент в детстве. В возрасте двух с половиной лет он заболел воспалением легких. На нем висел тяжкий груз многочисленных попыток абортов матери и инграмм, полученных от аберрированных родителей. Его расстраивали домашние ссоры и он имел большое количество кий-ин инграмм и среди них было воспаление легких. Бабушка забрала больного ребенка к себе, так как мать обычно уходила и оставляла его одного, когда он болел. Инцидент был крайне закрыт для терапии, и контакт был достигнут только затем, как разрядились несколько инграмм болезненных эмоций взрослой жизни, причем только за тем, как почти сто пренатальных инграмм физической боли были отпущены. Ребенок плакал в бреду, а бабушка, думая, что он в сознании, пыталась с ним разумно побеседовать. Она внушала: «Твои родители не желают тебе зла, они добрые люди, сладкий мой. Я знаю, что у них на самом деле добрые сердца. Делай то, что они хотят, верь в то, что они говорят, и все будет в порядке. Обещай, что ты так и поступишь, мой сладкий». Ребенок почти бессознательно обещал, бабушка продолжала: «Я тебя очень люблю, и я позабочусь о тебе. Будь спокоен, отдохни, забудь об этом».
Фразы, содержащиеся в инграмме, в связи с тем, что они были на уровне транса и сопровождались болью и высокой температурой, произвели огромное впечатление на ребенка. Он должен был верить всему, что ему говорилось. Это означает буквально верить, что, к примеру, лишило его чувства юмора. Так как он хотел, чтобы все было в порядке, он должен был верить всему, что говорили его родители. Однако то, что они говорили пренатально, содержало массу ошибочных данных, например, кто был в доме хозяином, почему избивают мать и так далее. Все это перешло в категорию «правильной информации», которой он должен был верить по приказанию инграммы сочувствия. Не может быть наложено более ужасного проклятия, чем команды в инграммах сочувствия, которые говорят: «Верь в сказанное», «Верь в прочитанное», «Верь людям». Если подчиняться тому, что эти инграммы значат буквально, то бедный аналайзер никогда не будет в состоянии оценить собственную информацию, если только человек не начнет отрицать весь мир в виде протеста, что иногда случается. Дайте, однако, этому человеку, возможность жениться на женщине, похожей на его бабушку (псевдо-бабушка), и он может стать добычей: (а) всевозможных болей и хронических болезней, которые есть в бабушкиных инграммах сочувствия (необходимых для того, чтобы получить и удержать ее сочувствие); и (б) всех собственных пренатальных инграмм, так как псевдо-бабушка переводит его в собственный вэйланс: это заставляет его спорить, на что жена отвечает тем же, и в результате выясняется, что эта женщина больше не является псевдо-бабушкой, а является псевдо-матерью. Выход – сумасшествие.
Когда мы находим инграмму сочувствия в процессе терапии, мы обнаруживаем, что она была спрятана двумя способами: (а) казалось, что она способствовала выживанию; и (б) она содержала в себе механизм забывания.
(а) Только когда с кейса было снято достаточно напряжения, самозащита разума позволила ему выдать эту инграмму, чтобы позволить уму существовать без нее.
(б) Такой механизм типичен для инграмм. Когда мы проходим по инграмме, которая содержит достаточно соматической силы для того, чтобы заставить пре-клира кататься по дивану, но которая не содержит слов, мы предполагаем, что имеет место механизм забывания. Есть люди, которые считают, что отсутствие памяти – панацея от любой душевной неприятности. «Выбрось из головы», «Если бы я об этом помнил, я бы сошел с ума», «Малыш, забудь все, что ты слышал», «Никто ничего не помнит», «Не могу вспомнить» и даже простое «Я не знаю», также как и самая распространенная из всех в этом семействе: «Забудь об этом!»[1] все это перекрывает доступ информации в аналайзер. Кейс, только что открытый, может отвечать на все вопросы одним из этих денайеров(существует много других видов денайеров, если вы помните). Репитер со временем начнет отпускать (релиз) фразу из различных инграмм и начнет выводить напоказ различные инциденты. Бабушка, которая говорит внуку: «Забудь об этом!» при каждой травме, – это проклятье похуже макбетовского[2]. Форгетер, использованный защитником, сам по себе и практически не сопровождаясь болью или эмоциями, утопит информацию, которая в риколе не будет аберрирующей, но которая, таким образом погребенная форгетером, делает фразы, сказанные непосредственно до него, аберрирующими и буквальными.
Так эта инграмма оставалась целиком вне поля зрения до тех пор, пока кейс не был почти закончен, и как только с ним был установлен контакт, уже разряженный реактивный банк рассыпался, и пациент стал клиром.
Второй пример инграммы сочувствия касается случая, происшедшего в детстве пациента. Пациент в начале терапии был необычайно запутавшимся человеком. Это пример инграммы сочувствия, который встречается довольно часто. (Он не будет доминирующим в расчетах на предмет защитника, но, так как он часто повторяется в одном и том же кейсе, то становится аберрирующим). Ребенок попал в аварию. Он получил серьезную черепную травму – сотрясение мозга – и находился в коматозном состоянии несколько дней. Он ничего не узнал о катастрофе, хотя впоследствии осмотр показал наличие рубца на черепе. Он не знал, откуда взялся рубец, и не стремился узнать. Его родители разводились и без конца ругались, обвиняя друг друга в произошедшем. Первая часть из серии инграмм в этой одной большой инграмме не имеет значения для нашего примера, кроме того факта, что мать выставляла себя защитником ребенка, который неподвергался атакам со стороны отца. Разговор матери аберрирующе указывал на то, что отец нападал на ребенка, а в инграмме как аберрирующие факторы важны слова, а не действия. В конце концов отец бросил семью. Мать, сидя у детской кроватки, причитала сквозь слезы: «Я сделаю все, чтобы уберечь тебя», «Я буду работать от зари до зари, чтобы спасти тебя», «Ты еще жив только благодаря мне», «Если бы не я, ты бы давно умер», «я тебя уберегла от этого чудовища – твоего отца», «Я буду тебя защищать и заботиться о тебе», «Не обращай внимания на то, что говорят люди, я хорошая мать, я всегда была хорошей матерью. Не слушай их. Пожалуйста, детка, лежи здесь и поправляйся!»
Вся эта ерунда вышла, конечно, прямо из реактивного банка. Женщина считает, что она заботится о своем ребенке, и не чувствует никакой вины, хотя она постоянно изощрялась в своих попытках сделать ему плохо с момента зачатия. (В реактивном банке нет комплекса вины, кроме инцидентов с фразами вроде «Я виноват» или с другими подобными фразами).
Это амбивэйлансность в действии. Под «амбивэйлансностью» подразумевается «власть обеих сторон». Это следовало бы назвать «мультивэйлансность», так как можно показать, что люди имеют много вэйлансов, 20 или 30 – это не редкость для «нормального» человека. Мать, с ее дикими мольбами и болезненной сентиментальностью, перепрыгивала из вэйланса в вэйланс, как танцующий дервиш[3]. Она была способна на изощренную жестокость по отношению к ребенку. И все же один из вэйлансов включался, к несчастью для пациента, только когда он болел, и содержал яростную защиту ребенка и уверения, что она всегда его любила и никогда не обрекла бы на голодную смерть и т. д. В результате мать создала в ребенке почти тысячу инграмм за десять лет его жизни из-за своей бездарности и наличия реактивного шаблона. Приведенный пример является довольно стандартным.
Аберрирующий аспект этой инграммы заключается в «уверенности», что если бы матери не было поблизости или же ребенок не был с ней в хороших отношениях, он умер бы с голоду, просто умер или вообще сильно пострадал, с точки зрения момента получения инграммы это также означало, что нужно было иметь головную боль, если человек хотел жить.
Серия подобных инграмм создала сложную систему психосоматических заболеваний, например, гайморит, крапивницу, аллергию и многие другие, хотя наш пациент был лишен какой-либо мнительности.
В процессе терапии целая цепь скандалов, изрядный кусок пренатальной области и большинство поздних инграмм болезненных эмоций были облегчены прежде, чем эта инграмма сочувствия показала себя.
Инграммы сочувствия не возникают исключительно в детстве; они существуют пренатально, их можно получить и в зрелом возрасте. Любой человек, который отговаривает женщину от попытки сделать аборт, становится частью цепей инграмм сочувствия и, конечно, он становится защитником, потери которого нужно опасаться. Поздние инграммы сочувствия, как было обнаружено, могут возникнуть и в возрасте пятидесяти лет. Одна такая инграмма, которую получил тридцатилетний мужчина, состояла из развратной медсестры, которая, когда пациент был под наркозом и испытывал боль, развязно с ним говорила, играла с его половым членом и умудрилась содержанием своих замечаний дать инграмму сочувствия, которая стала причиной очень серьезного умственного состояния пациента. (В действительности, случаи сексуальных издевательств над пациентами под наркозом происходят довольно редко, но все же это иногда случается).
Инграмма сочувствия должна только звучать как инграмма сочувствия, чтобы ею быть: реактивный ум не в состоянии оценить реальные стремления.
ИНГРАММА БОЛЕЗНЕННЫХ ЭМОЦИЙ
Ниже приводятся три примера для иллюстрации трех видов этих инграмм. Их можно приобрести в любом периоде жизни, включая пренатальный, но найти их проще всего в более позднем возрасте, и они поведут нас в более ранние периоды, к более ранним случаям физической боли, к инграммам сочувствия и тому подобное. Первый пример – кейс потери от смерти защитника. Девушка восемнадцати лет получила инграмму болезненных эмоций, когда ей сказали, что у нее умерла тетя. Она была основным защитником. Пациентка, проходившая курс терапии в возрасте 31 года, вспомнила о смерти тети, но считала, что ее печаль имеет другое происхождение – рестимуляцию собственного «инстинкта смерти» (который в действительности был просто инграммной болтовней матери о желании умереть и таким способом покончить со всеми проблемами). В действительности, тетя сыграла большую роль в сохранении ребенка, это она убедила будущую мать не избавляться от него. Тетя ухаживала за девочкой после рождения и была, фактически, единственной защитой для девочки, в то время как сварливая мать и религиозный фанатик отец были против того, чтобы она появилась на свет, да и потом не очень радовались нежеланному ребенку.
Отец торжественно и с соответствующим выражением лица сообщил дочери о смерти тетки: «Я хочу, чтобы ты достойно вела себя на похоронах, Агата». («Каких похоронах?») «Твоя тетя отошла в иной мир». («Она умерла?») «Да, смерть придет за каждым, и мы должны быть готовы к ней в конце жизненного пути. Жизнь – это длинный путь, и в конце этого пути нас ждет рай или ад. Веди себя достойно на похоронах». Она начала бледнеть при слове «похороны» и два последующих дня была практически «без сознания», продолжая двигаться и делать что-то.
Кейс продвигался очень медленно, пока эта инграмма не была обнаружена и сокращена. Там имелся громадный заряд печали; до этого печаль никогда не показывалась на глаза. Инграмма сократилась до эмоционального тона скуки за восемь прохождений, когда автоматически был установлен контакт с первым случаем тетиного вмешательства в попытку аборта, и произошел релиз. После этого кейс бодро двигался вперед в пренатальной области. Когда запрет против «избавления от этого» был снят и, по теории, свободные единицы стали доступны, заряд ушел из пренатальной области. В этом кейсе были обнаружены еще пять защитников. Родители девушки так плохо к ней относились, что противодействовали каждому, кто проявлял к ней хоть какой-то интерес. Когда физическая боль оказалась в поле зрения, появились другие защитники, и инграммы болезненных эмоций были разряжены, позволяя проявиться другим инграммам физической боли.
Следующий пример – инграмма пациента, которого растили и воспитывали няньки. Он имел очень серьезную пренатальную область, которая: не показывалась на глаза. Выяснилось, что няньки были для него единственным источником любви и ласки и что его мать, не дорожившая семейным покоем, увольняла няньку всякий раз, когда видела, что ребенок начинает к ней привязываться. Сама она ясно определила свое отношение к ребенку: «мерзость». Инграмма: мальчик, гуляющий во дворе, видит няньку, выходящую из дома с чемоданом; он перестает играть и бежит к ней, чтобы ее «испугать». Нянька – ирландская девушка, обозленная и хмурая из-за сцены, которую ей только что закатили, через силу улыбается и становится около ребенка на колени: «Я ухожу, Бадди. Я не могу здесь больше находиться и быть твоей нянькой. У тебя будет другая. Не надо плакать. Маленьким мальчикам нехорошо плакать. Не плачь. До свидания, Бадди. Я тебя люблю». И она уходит.
Мальчика ошарашили ее слова. Запрещение плакать исходило от защитника. Всему, что говорит защитник, нужно верить, так как защитник символизирует выживание. Он не плакал на протяжении всех последующих лет, кроме редких моментов неимоверной печали. Ребенок пережил восемь таких уходов нянек. В терапии они вначале были затронуты без результата, но с нахождением вышеприведенной инграммы остальные ослабли и разрядились одна за другой.
Любой уход защитника или от защитника содержит громадный эмоциональный заряд, который, если не виден, бывает подавлен в другом месте.
Третий пример инграммы болезненных эмоций – потеря защитника из-за изменений отношений. Жена очень любила своего мужа. Они жили очень хорошо до тех пор, пока его родители не поселились по соседству и не начали наговаривать на жену. Муж был страшно зол на них. Его жена была псевдо-защитником, а сам защитник, к сожалению, приказал ребенку верить своим родителям. (Это довольно типичное явление у защитников: если бы они давали ребенку правдивую информацию в момент стресса или болезни, было бы меньше неприятностей. Замечание типа «Когда вырастешь, ты сможешь сам позаботиться о себе» значительно лучше, чём мешок Эмерсоповых[4] банальностей). Ситуация привела к драматическим переменам. Реактивный ум, рестимулированный обликом жены (муж был серьезно рестимулирован родителями), поставил во главу угла информацию, что родителям нужно верить. Это превратило его жену в «негодяйку», согласно их аберрирующей болтовне. Муж вошел в вэйланс отца, чтобы как-то разрешить конфликт, но тот вэйланс бил женщин. И муж начал избивать свою жену, драматизируя одну из инграмм отца: «Я тебя ненавижу. Ты негодяйка. Я должен был давно прислушаться к родителям».
Жена проходила терапию. Этот заряд был подавлен не от стыда за действия мужа, но по механической причине: вся ранняя область инцидента должна была быть облегченной до того, как у нее появилась возможность разрядиться (умный файл-клерк). Ее кейс затормозился до такой степени, что казался совершенно чистым, хотя соматика (которую она приписывала естественным причинам) и аберрация (которую она считала разумными реакциями) все еще проявлялись. Неожиданно инцидент возник вновь во время использования одитором метода репитера на основании догадки: «Я тебя ненавижу» – было известно, что женщина часто повторяла эту фразу своему мужу. После троекратного прохождения по инграмме болезненные эмоции были разряжены, хотя это был не простой процесс (она рыдала, пока чуть не задохнулась). Почти сразу появились 12 пренатальных скандалов между ее родителями (защитником, псевдо-защитником которого затем стал муж пациентки). Во время этих скандалов мать била себя по животу и ругала ребенка. Эти инциденты были стерты, и кейс успешно продвигался до состояния клира.
Любая потеря (собак, кукол, денег, работы), даже просто угроза потери, может привести к появлению инграммы болезненных эмоций.
Это может быть потерей в результате смерти, ухода или изменения отношений. Если потеряно то, что связано с жизнью пациента и ассоциируется с собственным выживанием, то часть единиц жизненной энергии может быть закрыта на замок. Условием возникновения болезненных эмоций становится ранняя физически болезненная инграмма, на которой эти эмоции покоятся. Инграмму физической боли можно назвать главным злодеем, но у нее есть соучастница в лице инграммы болезненных эмоций.
