Л. Рон Хаббард Лекция Путь к Истине
Однажды я проводил одному человеку процесс; тот лежал в постели и болел. Мне казалось, что он умирает. Я подумал, что я запорол все дело; что он пропал, утонул, погиб. Еще никогда у меня не было такой поганой сессии процессинга. Понимаете? Я даже не мог добиться того, чтобы преклир что-то ответил на мою команду одитинга. Только несколько раз он что-то пробормотал в ответ, понимаете? И в конце концов я потрепал его по плечу и сказал: “Ну, надеюсь, у тебя все будет хорошо”, — и все такое. Попытался ввести некий фактор надежды, прежде чем выходить из комнаты. Этот человек умирал, понимаете?
Я на самом деле чувствовал себя не очень хорошо из-за этого — плоховато себя чувствовал в течение нескольких дней. Я не смог достать до этого парня. Я ничем не смог ему помочь, понимаете, и вот он был там, жизнь из него уходила.
Я тогда чуть не свалился с верхней ступеньки лестницы МАСХ в Ноттинг Хилл Гейт — а лестница там, если вы припомните, довольно длинная, лететь долго бы пришлось. Передо мной стоял этот человек, живой и здоровый, только что закончивший очередной интенсив. Он был здоров и весел уже в течение двух лет, и момент начала своего выздоровления он отсчитывал от того моего процессинга.
ПУТЬ К ИСТИНЕ
Лекция, прочитанная 1 ноября 1962 года
Хорошо. Итак, начинаем, вторая лекция, Специальный Инструктивный Курс Сент-Хилла, 1 ноября AD 12.
Я мог бы прочитать вам сейчас весьма мастерскую лекцию на предмет истины. Истина. Понимаете, на самом деле я не чувствую, что у меня на это хватит вдохновения, однако чтение лекций на предмет истины — это такая своего рода историческая обязанность каждого уважающего себя лектора. В другое время и в других местах я гораздо лучше все это формулировал, но я не храню записей того, где и что я сказал. Это очень трудно. Нужно все время все помнить, понимаете, от этого можно затормозить вообще.
Поговорить об истине было бы совершенно уместно. Если вы знаете что-то о том, что такое упущенные висхолды или на самом деле имеете хорошее представление об этом, то, соответственно, вам будет неплохо заиметь некоторое понимание предмета, называемого истиной.
Был когда-то такой парень, звали его Понтий какой-то-там; насколько я помню, он непрерывно занимался умыванием своих рук. У него была на этом какая-то фиксация. Фрейдовский комплекс. Еще до Дианетики. И он задавал этот “главнейший вопрос”: “Что есть истина?”. Кстати, неплохой он выбрал момент для того, чтоб его задать: это все решало.
Однако суть тут состоит в том, что истина — это нечто очень близкое к абсолюту. Понимаете, она довольно близка к абсолюту в самом суровом его понимании. И если вы бы вы утверждали, что что-то истинно, и при этом не знали бы о существовании аксиомы о том, что абсолюты недостижимы, соответственно, вы бы впали в заблуждение, утверждая наличие определенностей там, где есть только вероятности; и это было бы весьма и весьма серьезной ошибкой.
О, было так много парней на траке, некоторые из них носили кимоно, некоторые — тоги, некоторые — сандалии, а некоторые и вообще ходили без ничего, и они ходили тут и там и рассказывали людям о том, что такое истина. Парни типа Платона и Сократа, и люди всех других возможных ориентаций — философы, религиозные лидеры, огромное количество народа — приторговывали товаром под названием “истина”.
Ну, вообще говоря, истина — в какой-то степени товар. И самый лучший подход к истине содержится в математике, о которой, наверняка, у вас весьма приблизительное представление, да и я сам с ней не особенно в ладах — с моей стороны было бы просто перебором, если бы я стал тут рассуждать о математике — однако именно с помощью математики соединяется, например, ваш телефон с телефонной станцией в крупных городах. Именно таким образом вы связываетесь с нужным вам абонентом; вы не выбираете его в соответствии с арифметической истиной.
Арифметика — это теоретическая истина, однако является таковой только потому, что с ней не связано никакого товара или определенности. Это истина символов, до тех пор пока символы остаются символами, и единственный момент, когда возникают неприятности — это когда люди начинают утверждать, что эти символы что-то значат — и тогда они попадают в большие неприятности.
Они говорят: “Два минус два равно ничему”. Это утверждение является совершенно истинным, до тех пор, пока оно остается в области абстракции и не применяется к реальности. Как только мы скажем: “Два яблока минус два яблока равно отсутствию яблок”, — я не знаю, но для меня это больше похоже на область мастерства иллюзиониста. Давайте посмотрим на это.
“Отсутствие яблок” — штука относительная. Что случилось с этим яблоком? Химические элементы, из которых состояло яблоко, остались нетронутыми. При этом мне не важно, съели это яблоко, сварили, испекли, сожгли или закопали, все равно от него что-то остается.
Мы говорим: “Ну, вот на столе было два яблока, и мы забрали со стола два яблока, и тогда у нас на столе нет яблок”. Ну да, это правда. Это правда, на столе действительно нет яблок — при условии, что вы посмотрели на него в правильный момент времени. То есть при условии, что мы также примем время как истину, что мне лично кажется весьма рискованным предприятием. Потому что на столе не было яблок. Так что нам надо сказать: “Если на столе было два яблока, и мы забрали со стола два яблока, то тогда сейчас, именно в тот момент, когда мы это говорим, — который совпадает точно с моментом удаления их со стола и не имеет никакого отношения к прошлому или будущему, и мы имеем в виду именно этот стол в этом месте в этот момент времени — то у нас на столе нет яблок”. Теперь мы можем быть гораздо более уверены насчет всего этого, понимаете? И тогда это опять сойдет за истину. Ну, вероятно, это будет истина, выражаясь относительно.
Однако идея о том, что можно утверждать, будто “Два яблока минус два яблока равно отсутствию яблок”, — дело очень и очень рискованное, потому что никто — ни один тэтан с момента начала существования этого мира — при условии существования яблока, еще ни разу не воспринял яблоко как–есть. Ведь это утверждение предполагает тотальное воспроизведение–как–есть. Понимаете, это предполагает совершенное воспроизведение чего-то. Это предполагает разного рода магию. Однако несмотря на все это, по ходу усвоения фактов, учебы, всякого такого, в течение многих триллиардов лет, мы как-то привыкли принимать такие вещи за истинные.
Итак, цифра два минус цифра два равняется гусиному яйцу, ничему. Хорошо, до тех пор, пока это остается в области абстрактной “мысли” , мы можем утверждать, что это истинно, но потом оно остается истинным только потому, что мы его таковым делаем. Как только мы напишем это на доске, у нас сразу возникнут крошки мела, олицетворяющие собой эти символы. То есть у нас будет представление символов через символы. То есть возник некий товар, возникло что-то, а это что-то не исчезает в никуда. Вы когда-нибудь стирали с доски? Вам приходится здорово потрудиться над ней, чтобы устранить с нее последнюю написанную задачу по арифметике. Понимаете, вы имеете теперь дело со всеми этими относительными фактами и относительными истинами.
Человек, отправляющийся в путь по пути к истине, делает это в состоянии довольно отчаянном. И я хотел бы отрастить длинную седую бороду на этом конкретном утверждении, потому что еще ни одно утверждение об истине не было столь относительно истинно, как это. Человек, который рискует встать на путь к истине, рискует в страшной степени — в очень, очень большой степени. Философ, который стремится обучать — открывать истину и обучать ей — берет свою жизнь в собственные руки. И то, что он берет свою жизнь в собственные руки — это еще не столь важно, потому что он также берет в руки жизни множества других людей. В этом лежит огромная ответственность. Я не говорю сейчас о себе. Я говорю о философах.
Что я имею в виду под словами о том, что это очень рискованный шаг? Что я хочу этим сказать? Дело в том, что это единственная дорога, по которой вам придется идти до самого конца. Как только вы встали ногами на этот путь, вам придется идти по нему до конца. А иначе на вашу голову свалятся гигантское количество разнообразных трудностей и расстройств, и они будут вас преследовать.
Такой вещи, как относительная философская истина, которая безопасна и при этом обращена к действительной сути изучаемого материала, не существует.
Итак, просто чтобы не быть столь педантичным в отношении этого, вы обращаетесь к предмету этой вселенной через физические науки — естественные науки, и вы обнаружите, что на вашем пути возникнет множество совершенно диких вещей, если вы просто будете обращаться к нему посредством ученых из различных “наук”. Ха! Само использование названия “точные науки” — это лишь результат их безразличия. Это просто невероятно неуместное имя.
